Как в трясину — в смятенье, ведь знает любой:
Твои страхи как тени идут за тобой.
Как десерт подаются кошмары на блюде:
Паутинная ночь и стеклянные люди.

Я знаю, что нужно рисковать ради того, что важно. До этого момента меня все время преследовало ощущение дежавю. Куда бы я не приходила, мне казалось, что я там уже была. Это походило на погоню за невидимкой. Кажется, вот-вот ты настигнешь эту злосчастную тень, но она растворяется, стоит тебе коснуться её пальцами. Но однажды тебе удается её поймать, и когда ты снимаешь капюшон, то видишь лишь свое отражение.
Старый кошмар сменяется новым, не давая покоя, поборов один страх ты открываешь для себя тысячу новых, и со всеми, со всеми нужно сражаться. Ты начинаешь бежать, иногда скрываешься, но страх растет, так стоит ли играть в эти прятки? Однажды я решилась взглянуть в глаза своему давнему кошмару, и знаете что? Минутная радость сменилась новым ужасом, крепко вцепившемся в мое тело. Темнота, душный, тяжелый воздух давит на легкие. Где мой брат, я не знаю. Я в подвешенной клетке, малейшее движение кисти руки пресекается огненный хлыстом. Меня зовут Амелия Фостер, и я собираюсь сбежать с корабля, на котором меня держат.
Я не знаю, где я. Надзорные ничего не говорят, только бьют и унижают. Мы плывем долго, очень долго, мне кажется, несколько месяцев, хотя, кто знает, может быть, время в камере течет по-иному? Изо дня в день я растворяюсь, и единственное, что меня до сих пор здесь держит, это надежда. Надежда заключенного, лишенного свободы, — совершенно другого рода, чем настоящим образом живущего человека. У свободного человека есть право на то, чтобы действовать, но он это право, как правило, игнорируют, заключенный же этого права не имеет, он строит планы, просчитывая их до мельчайших деталей, готовится и, каким-либо образом лишенный оптимистичных иллюзий, действует четко, ведь ему нечего терять. Не обремененный страхом поражения, он просто идет напролом, не давая шанса своим страхам, а потому – побеждает. Вот почему я до сих пор я.
Есть только два выхода с этого корабля: по трапу, когда корабль причаливает, и через люк, который ведет прямиком в океан. Охранники очень тщательно держали нас подальше от воды. Они высушивали воздух, а всех магов держали в клетках, подвешенных на цепях. Перед тем, как поить нас водой, они связывали нам руки и ноги, чтобы мы не могли колдовать. Теперь я точно знаю, что плыли мы около четырех месяцев – ужасно долгий срок, но, то ли корабль был поврежден во время нападения, то ли просто они не хотели лишний раз рисковать, и все же. Каждый месяц я чувствовала, как полная луна дает мне сил, а я не имею шанса их использовать. И я металась из угла в угол в моей маленькой преисподней, ведь должно же быть хоть что-то! Я отчаянно мечтала о том, чтобы корабль внезапно ушел на дно, или волна подарила бы пару спасительных капель, но ничего – ничего, и тогда, в один день, я вспомнила. Вода, Амелия,  есть везде, где есть жизнь, не важно, какого она будет цвета – синего или красного, кровь не перестает от этого быть водой, она лишь спрятана, но бурлит, словно океан, под твоей кожей. Слова отца отдавались звонким эхом в моей голове, я лихорадочно соображала. Крысы, пробегавшие мимо моей камеры, были моей спасительной жидкостью. Я потратила месяц, чтобы освежить мои старые навыки, день за днем я заставляла их плясать по велению моих пальцев, подбрасывала от пола к потолку, потихоньку переходя от контроля одной крысы к нескольким, множа их численность каждый день, словно приманивала их всех с корабля и звала сюда. Я дождалась полной луны и решила попробовать это на человеке.
Этой ночью ко мне был приставлен новый охранник. Я терпеливо ждала, когда он подойдет к клетке, чтобы удостовериться в прочности замков, и тогда атаковала. Плавные движения, но при этом пальцы напряжены до предела и в точности двигаются так, как и моя «кукла». Тело охранника словно извивалось в немыслимых судорогах. Отец всегда говорил, что магия крови – это боль, прежде всего, боль немыслимая, но тогда мне было жаль животных, сейчас нет. Тем не менее, мои руки от использования этой магии не получали никакой чудодейственной подпитки. Я заставила его открыть клетку, крепко держала его, пока вылезала сама, но от напряжения я поскользнулась на гладком металлическом полу. Этой моей оплошности хватило на то, чтобы солдат быстро пришел в себя. Только благодаря инстинктам, я вовремя повалилась спиной на пол, прежде чем огненный шар пришелся бы мне прямо в голову. Оттолкнувшись руками от пола, я вскочила на ноги, переходя на рукопашный бой. Мне нужно было одно – сбить его с ног. Несколькими точными ударами по рукам, я направляла его огненные удары от себя. Затем, схватившись за одну его руку, я быстро опустилась на корточки и, повернувшись вокруг своей оси, одной ногой лишила его равновесия. Все зависело лишь от моей скорости, мое все, в данный момент, была моя жизнь. Я быстро встала на ноги и вновь применила магию крови. Я словно чувствовала этот едкий запах металла, который тек по его жилам, чувствовала, как напряжены артерии, пот тонкой струйкой стекал с моего лба, костяшки пальцев побелели, ещё минута и я рисковала опять потерять контроль. Быстрое движение вверх-вниз и солдат, грубо ударившись головой о металлический пол, потерял сознание.
Я знаю, что нужно рисковать ради того, что важно. Свобода – это иллюзия, которая может так же внезапно исчезнуть, как и появиться. Правда, однажды кто-то сказал, что мы обретаем свободу лишь тогда, когда теряем все до остатка. Знайте, он соврал. Мы обретаем свободу тогда, когда нам есть с кем её разделить. Меня зовут Амелия Фостер, моему брату пятнадцать лет, его зовут Остин Фостер и сейчас мы официально сбежали с этого корабля.